"Калека с острова Инишмаан", Т. Филатова

Бывает, пьесы ищут своих режиссеров, своих актеров, бывает – место своего воплощения. Место своего нахождения. Как раз такой случай. И тогда провинция – расширяется до границ всего мира. Раскрывая внутренний мир человека. Немного - смешной и нелепой, незащищенной и всегда – одинокой. Всегда – чуть-чуть - душой калеки. Калеки не в уничижительном смысле, но как принципиально недостаточной для себя одной. Это нужда – в другом человеке. Потребность если не в понимании, то – в сочувствии, это точно.

    Это – именно такой спектакль, камерный и площадной одновременно, со «скоморохами», открывающими занавес и приглашающими заглянуть – в чью-то жизнь. Жизнь крохотного островка, забытого богом и остальными людьми, живущими так, будто этих местечек или вовсе нет, или там живут не люди. Они и не люди – в каком-то смысле, а чудики, этот несколько «сбитый фокус» позволяет увидеть то, что теряется в очевидности, сквозь смех и грусть, без перевода - проступит так трогательна та самая «история маленького человека», о которой вся наша литература (в той или иной степени), но с сохранением особенного колорита, что позволит и отстраниться, и приблизиться к этому мирку-миру – одновременно.

    В центре этого мира - с его «маленькими радостями» и «большими трагедиями», где новости – от «истории с гусями», где вообще не бывает по-настоящему несущественных новостей, потому что все рассматривается под увеличительным стеклом и все, все важно, и – медленно, и очень тесно, хотя всего несколько человек… - в центре маленький человек - калека Билли (арт. Андрей Каркунов), вокруг него и закручивается все действие. Он решает уехать на Большую землю сниматься в кино (более фантастичного трудно представить, но это как раз тут и возможно), вырваться из этого мирка – в другой, где может быть по-настоящему значим и интересен еще кому-то, кроме своих тетушек, которые его вырастили. Уезжает и – возвращается. Что-то меняется (или должно измениться) в этом мире без него, в отсутствии его, ощутив собственную недостаточность – он должен вернуться, а мир – должен понять, что без него, этого совершенно ненужного никому (кроме тетушек, опять же) сам этот мир недостаточен, сам неполноценен, сам в каком-то смысле – калека… (Или так должно быть, ведь что-то действительно меняется, по крайней мере девушка, до того только издевающаяся над ним – вдруг кидается на шею и соглашается – даже! – пойти прогуляться по берегу моря (правда, где их никто не увидит). Но – перемена на лицо (иначе и не стоило огород городить было), (правда, насколько это очевидно считывается и проигрывается – есть вопрос).

    Есть еще вопрос – это откровенно физическая «инвалидность» калеки, демонстрируемая, что называется, «без вариантов». Понятно, что это – калека, казалось бы, так и должно быть, но такого уровня, что начинает казаться, а вдруг это – действительно? Это как – выпустить на сцену собаку, сбивает с толку, ведь все остальные персонажи – не выходят за границы в своем «пространстве игры», причем игры намеренно утрированной, уводя в природу клоунады (поэтому тут так естественны всяческие вставки интермедий). В случае же с персонажем калеки Билли это, скорее если и - театральность, то несколько «сбитого фокуса». Что-то тут несколько «смущает». Когда «игра» - уже не игра, а существование в режиме «реального существования». Задавая иной градус органики. Однако, если это – центр всего действия и самой истории, и режиссер на этом настаивает, возможно, такой выбор и наиболее оправдан.

    Затем начинают появляться все поочередно населяющие это небольшое пространство (первыми - дуэт двух сестер-старушек – Кейт (засл. арт.Р.Ф. – Светлана Королева) и Эйлин (засл. арт.Р.Ф. Марианна Незлученко) – разные, но и одинаковые, это слаженная пара, трогательно переживающие за своего воспитанника). Иногда кажется, что текста, как ни странно, даже слишком много (хотя, конечно, не так), речь заторможена, несколько раз повторяющиеся словечки… - чудаковатый витиеватый разговор странных смешных людей. Передвигание банок – на полках их лавочки – часто даже выразительней и точнее передает то, что между ними происходит, как одна настаивает на своем, как волнуется другая. За этими «бабушками» интересно следить, они узнаваемы и забавны. У них есть характер, свои суждения и свой опыт. Сосредоточенность Эйлин и растерянность Кейт. Билли – смысл их сегодняшней жизни, и его внезапный отъезд – почти смерть для них. Но он упорно настаивает, что это – его жизнь, и он должен попытаться хоть что-то изменить. Ему (если так можно сказать) некомфортно, тут он – калека и все, все над ним издеваются, а там, где-то – он сможет прославиться (хотя бы почувствовать свою значимость). Ничего, конечно, не получается, тот мир оказывается, по сути, тем же, только без близких людей, и – еще более жестким, где калекам вообще делать нечего. Известный вывод, известная фабула.

    Для создания этого единого мира важен, конечно, ансамбль, что, безусловно, получилось (в конце на этом строится весь финальный выход «всей трупы», уместность и убедительность такого финала – вопрос особый). Джоннипатинмайк (арт. Геннадий Масленников) с его мамашей (засл. арт. Р.Ф. Татьяна Хорук), еще одна парочка – Хелен (арт. Елена Федорова) и ее брат Бартли (арт. Иван Долгих), а так же – доктор (арт. Алексей Наволоков) и Малыш Бобби (арт. Евгений Вяткин) – все достаточно «притерты» друг к другу, и это, конечно, необходимая составляющая всего спектакля. (Правда, например, в начальном появлении того, кто разносит новости – есть какая-то внешняя и проходная, больше – проговариваемая (даже выкрикиваемая) сторона его существования, а в сцене с мамашей и, главное, в финальных сценах – все углубляется, и юмор действительно становится точным и тонким.) Вообще для такого рода спектакля очень важно выдержать, вначале взяв, верный тон и провести его до конца, не сбившись во «внешний ор», донеся трогательность этого существования. Может быть, в первых появлениях Хелен – эдакой бандитки в юбке – все больше решается тоже чисто внешним образом, но потом все должно выйти на внутренний план (особенно в финальном «объятии» с калекой, с тем, кого она всегда гнобила и издевалась, оказывается, в ней живет совсем другая девчонка – смешная и трогательная, стыдящаяся своей нежности), но делается это больше – внезапно и неподготовленно, поэтому как-то не очень верится в эту ее перемену по отношению к Билли (который, собственно, и просит только, чтобы к нему относились без этого прибавления – в виде «калеки», а просто – Билли, казалось бы, разве это так сложно? Всего одно слово. Но ведь это, по сути, признание – его человеческой ценности, его уникальности. Это и самое сложным, почему-то, оказывается. Ведь и Бобби – Малыш, а не просто Бобби (правда, того это совсем не волнует и не смущает, он вполне может за себя постоять, если нужно). И именно он – расправляется в финале с Билли, когда тот вернулся, избивая, как расправляются со своей – несбывшейся мечтой. (Правда, когда отодвигается кусок полога занавеса, то оказывается, что это «избивается» не человек, а какая-то – «голова капусты», вроде бы все опять «понарошку», этого снижения происходящего мне как-то не очень понятно, зачем. Все, конечно, не по-настоящему в этом мире, на этой площадке (и Малыш Бобби, готовя свою лодку к выходу в море – на самом деле, мы видим, обтесывает игрушечный кораблик), но в этой условности – все по-настоящему – в смысле переживаний своих жизней. Этому надо доверять окончательно, иначе все моментально выхолащивается – в «игрульки» - даже не для взрослых, а непонятно, почему. И вот это недоумение настигает именно в самом конце спектакля, когда «маски сняты» и «игра закончена». Оказывается, все это время – снимался фильм, люди либо не – жили, а изображали жизнь, или, скорее, (потому что они совершенно не изменились после этого финального – «все, снято!») пока шла жизнь – за этими людьми наблюдали и «записывали на камеру». Артисты разоблачились, расселись рядком и спели финальную песню (из серии – «как здорово, что все мы собрались). Мне подобный финал не понятен. Он не добавляет ничего, но сбивает на какую-то иную ситуацию, правила игры которой не были заданы изначально. Это из области «заигрываний» и «интересничаний» режиссерской фантазии (если это не так, то я не увидела подтверждений обратного).   

   Что еще, по-моему, откровенно не получилось, это те «анекдотические вставки», что представляют упомянутые уже «скоморохи-шуты», они почему-то совсем не срабатывают. Текстовой вариант – не доходит до зала. Кроме перебивок между сценами их роль исчерпывается. По сути, понятно, что они призваны создать дополнительный колорит, расцветить этот мир, добавив юмора. Но, возможно, вербальный вариант – это не тот вариант, который тут был бы уместен. Особенно нужно сказать о музыкальном оформлении, о приглашенном ансамбле живой музыке, которая просто замечательно в этом спектакле. Это не просто добавляет краски спектаклю, не просто отвечает за создание атмосферы – очень правильной и точной, - но составляет самостоятельный элемент, задавая объем и многомерность сценического действия. Вообще удивительно, насколько близким оказывается для нас этот богом забытый остров…

Татьяна Филатова

26.01.2015г.