"Маленькая Баба-Яга". А.В. Кокин
Этот спектакль невольно вызвал в памяти виденное год назад там же «Огниво». Всеочень традиционно, чтобы не сказать архаично. В прологе персонаж от театра появляется перед публикой с гитарой, дабы объявить детям, что сейчас им расскажут сказку. В финале спектакля он же сообщает, что сказка закончилась. Зачем нужна такая «багетная рамка» - не вполне ясно: дети и так знают, что они на сказочном спектакле, у которого есть начало и конец. Это в «бэби-театре» малышам нужно специально объяснять, что это театр, здесь все не по-настоящему и бояться не надо. Аудитория же «Маленькой Бабы-Яги» мне представляется все-таки более старшей, хоть на программке и написано «0+». Впрочем, «люди от театра» появляются и во время действия – выполняя отчасти хозяйственные: выполнить перестановку на сцене, отчасти художественные функции: например, обозначить красными ленточками пылающий костер в эпизоде сжигания метел «злых» колдуний. Однако, что касается «костра» - такой уровень изобразительной условности уж точно не для «0+», а регулярное появление на сцене людей в театральной униформе сбивает кукольное действие.Кстати, если уж униформа: почему тогда частью это униформы является весьма харАктерная черная шляпа с невысокой плоской тульей и прямыми полями, отсылающая куда-то в Испанию (по-моему), хотя сказка Пройслера основана на немецком фольклоре? Обрамляющие интермедиии частые появления актеров в живом плане (без кукол), вероятно, должны оправдыватьсявставными музыкальными номерами. Однако сами эти номера полны настолько безликой псевдотеатральной милоты, что (позволю себе повторить кого-то из коллег) могут сопровождать абсолютно любой детский спектакль: от «Теремка» до «Золушки». К тому же исполняются (как и в «Огниве» - боюсь показаться занудным) под «плюсовку», хотя зал и вокальные данные актеров (они же, насколько я понимаю, записывались сами?), вполне позволяют музыкальное оформление сделать, наоборот, под «минус» и заработать живыми голосами дополнительные «очки» у зрителя.
Большинство персонажей: Маленькую Бабу-Ягу и Ворона, водовоза (или пивовоза по Пройслеру), заблудившихся детей кукловоды работают открытым приемом. Маска главного персонажа (Маленькой Яги), надо сказать, весьма симпатична. Мне, во всяком случае, показалась милее и точнее, чем в одноименном рисованном мультике. Неплохо смотрится и Ворон, пока сидит на руке у артиста. Беда в том, что больше он ничего и не делает. На всем протяжении спектакля просто неподвижно присутствует и, в общем, не особо утруждает себя в ипостаси мудрого Мастера Йода, каким он написан у Пройслера. Да и остальные куклы на поверку оказываются малопластичны. При первом появлении вызывают интерес, но так и не оживают, оставаясь лишь иллюстрациями к многословной и не очень внятной инсценировке.
Удручает и сценическое воплощение озорного колдовства, творимого малолетней (127 лет) ведьмой. А ведь из-за этих дурашливых волшебств сказка и любима. Тут бы, вроде, кукольному миру и разгуляться (неживое в живое, камень в цветы, посуда – в пляс, стрелы – мимо). Однако о большей части чудесных превращений нам просто сообщают, безпредметного воплощения на сцене, а те волшебные явления, которые все жевозникают, выглядят уж слишком бутафорскими. Туча с дождем из елочной мишуры, положим, никого не обманет, тем более ребенка, но могла бы стать частью театральной игры, если бы эта игра (заявленная, кстати, «театральным» прологом) развивалась и поддерживалась на всем протяжении спектакля: «Мы тут все знаем, что это понарошку, но давайте себе представим...». Однако, именно игровое начало и отсутствует.
И уж совсем ошибочным мне кажется решение изобразить взрослых «злых» ведьм в виде ростовых кукол. По двум причинам: 1) Из-за их уродливости. Маленькая Яга, положим, тоже не красавица, но «большие» колдуньи отталкивающе неприятны для глаз. А ведь в оригинале они представляют собой не абсолютное, но вполне бытовое (в ведьмином быту, конечно) «нестрашное зло», которое можно высмеять и проучить, - что и делает наша героиня.
2) Техническое исполнение. Сами по себе, маски громадны и совершенно непластичны. Актеры просто не могут в этих скафандрах ничего сделать: они только топчутся в подобии «хоровода», на самом деле, загромождая собой и без того небольшую сцену театра. И полностью заслоняют (не столько физически, сколько по приоритетам внимания) маленькую куклу Яги.Эффект разноразмерности кукол не работает, и контраста не возникает – потому что невозможно и само взаимодействие. Прежде всего из непластичности тех и других. Впрочем, я начинаю повторяться.
Алексей Кокин