"Ромео и Джульетта", Н.В. Санникова

«Ромео и Джульетта» У. Шекспира

в Серовском театре драмы.

Режиссер – Юлия Батурина

  Сначала видишь на сцене японский домик. Двери из (рисовой?) бумаги, которые раздвигаются в стороны.  Видеопроекция, где самая настоящая японка читает текст на самом настоящем японском языке.  И только потом следует перевод с японского:  «Две равно уважаемых семьи / В Вероне, где встречают нас событья…»

  При чем тут Япония? Все просто. Режиссер Юлия Батурина пересказывает шекспировскую историю  тинейджерам, пересказывает историю о них самих, на понятном им языке. А основная масса тинейджеров  неплохо владеет двумя языками: языком комиксов и языком аниме. Юлия Батурина выбрала второй.  Мысль режиссера проста и бесхитростна: ребята, любовь по-прежнему есть,  никуда она не исчезла, вы можете сколько угодно стебаться и куражиться по этому поводу, как, собственно, делали и герои шекспировской пьесы, но она все равно вас настигнет. А вот форма подачи этой простой мысли,  на мой взгляд, оказалась чуть подзапутана.

   Чтобы рассказать историю в эстетике чужой культуры, нужно досконально знать все культурные коды, неважно, собираешься ты использовать настоящие коды или придумываешь свои, условные, иначе зритель почувствует фальшь.  Я уверена, что Юлия Батурина и ее команда много читали и много смотрели, в общем, серьезно готовились, и все-таки осталось ощущение стилистической неточности (или небрежности).

   Две равно уважаемых семьи – Монтекки и Капулетти – живут по вполне понятным и применимым к нашим местным условиям семейным законам. Монтекки существуют в отношениях страсти. В чете Капулетти муж (его играет Евгений Балтин)  – диктатор, подавляющий любую чужую волю: жены, дочери, прислуги – и все-таки не лишенный человечности. Знаем. Бывает. Их дети – Ромео (Алексей Наволоков)  и Джульетта (Александра Незлученко) – беспечные подростки, которые еще ни о чем не задумываются и продолжают воспринимать все происходящее как игру. В замечательно решенной сцене прощания они все еще беспечно возятся под одеялом, как дети в построенном ими самими домике, хотя позади уже смерть Тибальта.  Но вот с Братом Лоренцо (его играет Петр Незлученко)  -  совсем другая история. Это он оказывается двигателем интриги, он придумывает, как  юным влюбленным обойти все препятствия, а в финале, когда те погибают, делает себе сяпуку, согласно кодексу чести самурая, ибо провалить дело и быть виновником смертей – стыдно, и это - позор. А мое зрительское сознание никак не может определиться:  как воспринимать происходящее на сцене? Это такой японский антураж? Краска? Или все-таки нужно рассматривать сюжет через наше наивное и, в общем, довольно смешное представление о японской культуре.

  При этом в спектакле есть сцены, когда подобными вопросами не задаешься - так остроумно они сделаны. Например, интермедия, где одинаковые, как двое из ларца, Меркуцио и Бенволио читают сонет Шекспира, параллельно записывая его красивыми японскими иероглифами. В сущности, так ведь и есть: сентиментальная любовная лирика становится для нас чем-то вроде непонятного иероглифа, красивого, но лишенного реального содержания.

   Но это только остроумная режиссерская шутка. Спектакль говорит ровно обратное:  никакие смыслы никуда не исчезли. И ради главного смысла режиссер вымарывает текст, не имеющий прямого отношения к  любовной линии Ромео и Джульетты, что,  в общем,  оправдано.

   Это не первая премьера «Ромео и Джульетты» за последний месяц. Только на Урале их случилось три. Наверно, сейчас опять пришло время говорить о том, что наполняет человеческую жизнь смыслом.  Поживем – увидим.

                      03.11.2013. 

   Наталья Санникова