"Самоубийца", "Сон в летнюю ночь", Н.Г. Щербакова
Отчет о спектаклях «Самоубийца» и «Сон в летнюю ночь»
Нижнетагильского драматического театра им. Д.Н. Мамина-Сибиряка.
Два вечера в веселом доме.
В последних числах января Нижнетагильский театр драмы показал два премьерных спектакля по драматургической классике: «Самоубийцу» Н. Эрдмана в постановке Валерия Пашнина и «Сон в летнюю ночь» У. Шекспира в постановке Татьяны Захаровой. Несмотря на мороз, обе комедии собрали полные залы и вызвали теплый прием публики. Труппа, задействованная едва ли не целиком, продемонстрировала качественную игру и достойную физическую форму. Режиссура стремилась быть понятной и увлекательной для зрителя, что ей вполне удалось.
Как известно, комедия как жанр ставит перед постановщиком задачу: развлекая, поучать. Совместить смех с моралью пытались оба постановщика. Результаты получились следующие.
Тема «Самоубийцы» актуальна в России всегда: маленький (во всех смыслах) человек как индивидуум – и масса, состоящая из таких же маленьких людей, многократно усиливающая их свойства. С помощью «эзопова языка» автор маскирует в сатирическом карнавале «бывших» людей задушенный вопль разоблачителя режима. Блестящие политические афоризмы позволяют достичь репортажной хлесткости. Время написания пьесы (1929) и ее неудавшаяся сценическая история так же могут стать бэк-граундом спектакля. При постановке «Самоубийцы» важна режиссерская оптика, угол зрения на человека и историю.
Многоступенчатая проблематика сатирической комедии Н. Эрдмана в трактовке Валерия Пашнина решена впрямую: масса социальных паразитов хочет иметь права и при этом ни за что не отвечать. Фанерные стены, украшенные павлово-посадским узором и пятиконечной звездой на двери (сценография Владимира Кравцева), указывают на эфемерность и обреченность мира, представленного в пьесе. Вкратце мораль сводится к призыву: «Дайте нам возможность говорить и получать при этом жалование». В устах главного героя Семена Подсекальникова эта противоречивая тирада звучит как диагноз. Подсекальников в исполнении Игоря Булыгина – убежденный бездельник и трус с претензиями аристократа, прячущийся от неумолимого хода истории за спиной замордованной супруги (Татьяна Исаева), – выражает, по-видимому, голос либерального меньшинства. Его мнимое самоубийство – такая же профанация, как и погребальный балаган, устраиваемый вокруг него карикатурными представителями общественности, которых разнообразно и выразительно играют лучшие силы нижнетагильской труппы. Сергей Зырянов (предприимчивый сосед), Нелли Саловская (знойная женщина – мечта соседа), Андрей Рывкин (интеллигент-самозванец Гранд-Скубик), Валерий Каратаев (мясник Пугачев), Евгений Зимин (служитель культа), Алексей Карпов (модный щелкопер), Ирина Цветкова (женщина-вамп I), Таиса Краева (женщина-вамп II), Тимофей Панов (чиновный господин), Татьяна Рапопорт и Юлия Безноскова (жрицы любви) создают шабаш-парад социальных масок. Венчает его бравурная чечетка в исполнении коричневой тройки «славных ребят из железных ворот ГПУ»: доносчика Егорушки (Юрий Сысоев) и его кожаных товарищей (Александр Швендых и Алексей Портнов). Публика одобрительно аплодирует мастерскому степу. Несостоявшееся жертвоприношение Подсекальникова призвано отвести ужас расправы от прочих «бывших» человечков. Казалось бы, жутью должно повеять от этого хохота на краю могилы. Но открытый финал повисает в пустоте. Зал, вдоволь навеселившийся по ходу представления, замирает в недоумении – и это максимальный эффект, к которому стремится режиссура.
В спектакле Татьяны Захаровой «Сон в летнюю ночь» правит бал молодость. Сказочный шекспировский лес (художник Виктор Моор) наполняется задорной тренированной нечистью. Под бодрый джазовый саундтрек (композитор Вадим Шосман) сменяют друг друга в пестрой веренице эльфы, боги, герои, афиняне, феи, ремесленники. Всех овевает легкая стихия любви и физкультуры. Мелкий бес Робин (Ю. Сысоев), сверкая татуированным черепом джина, творит свои проказы с невинным выражением безмятежного идиотизма. Все играет и превращается, не удерживаясь в собственных границах и выхлестывая за рампу в полетах на канатах, в кульбитах и апартах. Но игра, как говорится, не доводит до добра. Когда увешенная поклонниками атлетическая блондинка Елена (А. Каратаева) с наслаждением травит отвергнутую чернавку Гермию (Е. Сысоева), заигравшиеся виновники ее несчастья Оберон и Робин обалдело смотрят перед собой, не в силах повлиять на ситуацию. Глупые юнцы, одурманенные соком плюшевого цветка, кувыркаются по авансцене, перепутав партнеров и соперников, любовь и ненависть, добро и зло. Да и где оно – добро? В сумоисте Тезее (Т. Панов)? В трех очень милых феечках (М. Харламова, Ю. Безноскова, М. Булыгина)? В амазонке Ипполите (Т. Исаева)? В изящной Титании (Т. Рапопорт)? В опереточном Обероне (Е. Зимин)? В могучем Основе (В. Каратаев) или щуплом Миляге (В. Мещангин)? (Хотелось бы всех поименно назвать…) Игра мерцает жестокими гранями притворств и мнимостей, и happy end, возвещаемый мановением сильных мира сего, не стирает тревожного осадка. Смешной розыгрыш чреват гибельной оказией, как сон, уйдя в который, можно не проснуться. И только «этическое оправдание лицедейства» (главный закон театра) выводит сюжет на жизнеутверждающую ноту финала. Режиссер остраняет пустяковую чепуху летней ночи, превращая сцену в перекрестный театр: на спектакль ремесленников смотрят, отражаясь друг в друге, зрители Афин и публика Тагила. В самодеятельном представлении капустнические хохмы уступают место подлинной – горькой и нежной – интонации: Пирам (Валерий Каратаев) умирает, заколовшись картонным мечом, а Фисба (Андрей Рывкин), стирая буфонный грим, читает трагические строки эпитафии, словно монолог Гамлета. Подлинная печаль над вымышленной трагедией – в этом магия сна в летнюю ночь, смысл творчества и оправдание игры.
Две комедии, сыгранные в два вечера, сулят театру несхожие пути. Первый – путь предрешенной стабильности. Второй – путь провокационного успеха. Выбор за театром…
30 – 31 января 2014
Наталия Щербакова