"Щелкунчик", А.В. Кокин
«Самая рождественская сказка» вновь и вновьпоявляется в новогоднемрепертуаре многочисленных театров, - чтобы чаще всегопо окончанию каникулярной страдыбыть благополучно списанной в запасники (если, конечно, делалась не «на подборе»). Нижнетагильская постановка явно сразу задумывалась по иным критериям – как добротный репертуарный спектакль: новая инсценировка Веры Козак и режиссера Игоря Булыгина разыгрывается в оригинальных костюмах (художник Вера Козак), под музыку, специально написанную композитором Вадимом Шосманом, с использованием сценических возможностей обновленного театрального хозяйства.
Несомненно, над всяким, кто берется за хрестоматийную сказку Гофмана, довлеет груз бесчисленных мультипликационных и кинематографических прочтений, не исключаянедавнийepicfail Андрона Кончаловского. Иконечнобьет в глаза отраженный свет балета Чайковского, едва ли незатмивший за 120 с лишним лет самулитературную первооснову. Поэтому явный крен постановки нижнетагильского театра в сторону детского мюзикла по своему логичен. «Арии» персонажей, хоть и сложены по канонам отечественной популярной музыки, но не слишком контрастируют с классическими фрагментами из Чайковского и, главное, написаны нормальным языком, удобным для пения и понятным для зрителя. Жаль только, что все исполняется под плюсовую фонограмму, причем во многих случаях вокальная характеристика никак не совпадает с «живым» голосом актера, так что с закрытыми глазами и не поймешь, кто из персонажей поет тот или иной номер.
Пластической доминантой является круговое движение, задаваемое в начале фигурками из музыкальной шкатулки, подаренной Дроссельмейером.Это кружение многократно повторяется в танцах, в сцене сражения с мышиным войском, в пантомиме, иллюстрирующей сказку о принцессе Пирлипат и об орехе Кракатук. С танцамидело обстоит, однако, не слишком благополучно. Над органичностью и слаженностью движений неплохо бы поработать и актерам и хореографу. Сказка о Пирлипат театральными средствами, по сути, не решена: топтание на первом плане, хоть и рифмуется с музыкальной шкатулкой, но смысловой нагрузки не несет, а сам сюжет в значительной мере пропадает.Это усугубляется тем, что Дроссельмейер просто пересказывает его, находясьглубоко в арьере, у самого задника, за пределами зрительского внимания.
Неуклюже выглядит и решающеесражение с мышамив виде ростовых кукол, головы которых скрывают громоздкие полные маски. У Мышиного Короля, как и положено, – аж целых семь голов, под которыми артисту явно трудно двигаться вообще, не то что в танце.
Невыразительностьи приземленность живого плана в этой сказочной сцене тем обиднее, что по-настоящему сильное впечатлениепроизводит первое появление мышей, представленных теневой анимацией. Проецируемые на сцену мечущиеся силуэты заполняют все жилище семьи Штальбаумов, а когда они сливаются в плотную бесформенную массу, из которой прорастают те самые семь голов, - впору поежиться и взрослому. Это действительноубедительно и здорово придумано.Какая же сказка без толики страшилки..?
Вероятно, исторические костюмы, - к слову, очень красивые, - продиктовали (навязали?) подчеркнуто салонную «учтивость» поведения и разговора персонажей. Иногда кажется, что актеры, произнося текст, главным образом озабочены тем, чтобы не сбиться с бонтона. На фоне этой замороженности особенно оживает эмоциональная непосредственность Мари, и этопротивопоставление условности барочного мира взрослых фантазийной живости детского романтизма, безусловно согласуется с духом гофмановской сказки.Но все-таки оно не должно подавлять нормальное общение между партнерами на сцене и заслонять естественные оценки событий. К тому же среди взрослых у Мари есть союзник – Дроссельмейер, который выступает практически демиургом всего сотворяемого сказочного мира. А в спектакле он едва ли не более других условен и «напудрен», так что подозрения в причастности к волшебству падают в большей на мажордома Гюнтера, в чьем «тик–и–так» слышится больше загадки и заговорщической многозначительности.
И все же, при всех оговорках, волшебство в спектакле живет, что подтверждается реакцией детской аудитории и тем фактом, что после 47 (!) представлений, показанных в новогоднюю кампанию, «Щелкунчик» по-прежнему стоит в афише театра.Хочется думать, что он по-прежнему востребован детьми и родителями.
А.Кокин