"Сказка о Балде", Т. Филатова
Спектакль заявлен как ярмарочное действо, что вполне отвечает как увиденному, так и собственно – характеру самой сказки. Со всеми необходимыми атрибутами ярмарки: тут и – раёк, и шутливые пляски, и скоморошечьи интермедии с выходом ученого медведя, козы… Ложки, трещетки… Балаганная суматоха. Товары. Суета праздника. Все это, что называется – налицо. Очень яркий выход своеобразного «хора» - трех девушек и трех парней – в танце и иллюстративной роли происходящего. Они разноцветны, подвижны, часто буквально сметая, отводя в тень – даже основных персонажей, играя «в какую-то свою игру». Взлетающие колоколом подолы, подпрыгивающие в присядке – молодцы… Ярмарка во всей красе. (Правда, в этом шуме и балаганной неразберихе порой как-то тонет основное действие, главная проблема которого – плохо слышимая сама история Балды и Попа.)
Введение кукольного элемента в ткань спектакля – как придумка абсолютно на своем месте – через персонажей-кукол, дублирующих практически всех основных персонажей – можно легко донести то содержание, что происходит буквально и в живом плане (дублирование часто просто необходимо для большего прояснения происходящего). Так возможно хот я бы расслышать, кто есть кто (сказка не такая уж избитая, к счастью, тут нужны все же некоторые прояснения). Но когда это дублирование никакой роли больше не исполняет, кроме, собственно – демонстрации повторения – его роль сводится к минимуму и попросту становится излишней. Какие-то сцены либо моменты – вполне могут перенестись в этот – кукольный план, где возникает некий дополнительный эффект, и возможно то, чего невозможно буквально в живом плане (по каким-то причинам). Так часто поступают в подобного рода постановках, и это вполне оправдано. Иначе при малом объеме времени и действия, при небольшом в целом пространстве – возникает впечатление неразберихи.
Появление вслед за «хором», ансамблем девушек и парней – например, медведя и козы, конечно же, сразу привлекает внимание. Но как уже заявленное и выведенное на сцену – как-то всегда хочется и ждешь большего, чем простое появление (говорящее, конечно же, само за себя) – в случае, например, с козой. Понятно, что конструкция сложная, особого движения ждать не приходится, но ведь зритель об этом и думать не должен, и тем более, как-то догадываться. Слишком выразительный замах… Хочется продолжения. Очень много «ансамбля», сама сказка, сама история – тонет в их сонме…
Появление Попа (арт. Василий Мещангин) с семьей (предварительно – на кукольном театральном уровне) – выразительно, но опять же, по логике – вся ярмарка должна всколыхнуться (все-таки это главный покупатель), собственно, так и происходит, но сам поп, торгующийся и прижимистый – внешне такой яркий, свой характер проявляет чисто внешне. А ведь это начало будущего конфликта. А в сказке это особенно важно, так каждый поворот сюжета – строго подготовленное событие. Все разведено и определено, практически, никаких нюансов, все «ярко, выпукло, зримо». Дальше – главный персонаж – Балда (арт. Юрий Сысев): настоящий герой-удалец, все его ждали, всеобщий любимец, вот он весь, лубочный и узнаваемый. (Почему-то мне не хватило некоторой индивидуальности, понятно, что все лубочное, все же – раёк, но перипетии, в которые он попадает – должны выявлять его разные стороны, он ведь не только обаятельный добрый молодец, потенциальный жених, но и – хитрец (в истории с чертями), и готовый к справедливому «суду» - расчету по счетам (в случае с попом). Все это – он и есть, и есть в нем. Как-то в сказке – все слишком поверхностное, хотя и времени нет как-то во всем разобраться.)
Появление чертей – это начало того «ужастика», перебив всего «светлого», без чего ни одна сказка вообще принципиально невозможна. И это действительно получается - с той долей хорошего приковывающего внимание – неожиданности, хотя достигается, вроде бы, совсем простыми средствами. Далее – танец чертей. Их много и «они страшные», с ними предстоит сразиться нашему доброму молодцу – по настоянию того же попа. «Много» этой нечисти, поскольку буквально – дублируются черти «живьем» и в кукольном варианте. Это оправдано далеко не везде, в сцене «погони», пожалуй, больше, чем в остальных. Самое слабое здесь – это диалог Балды и Бесенка (арт. Екатерина Сысоева), слишком высокий голос последнего – вообще делает этот диалог непонятным. Вообще невнятность текстовая – главный недостаток всего сценического действия. Правда, та, где скоморохам удается «расшифровать» повторив или продублировав – текст как-то доходит до зрителя. Но далеко не всегда. Что, конечно же, жалко, ведь на нем смысловая нагрузка, и ее никто не отменял. Так движется сюжет, попытка «все заменить» внешним действием все-таки не всегда оправдывается. Тем более, что основные «арии»-монологи в песенном варианте – даны под откровенную фонограмму, что, для меня, например, довольно-таки – режет слух. Это хорошо для площадного театра – да – просто в силу его специфики, но и сам текст, фразы персонажей – должны быть даны хотя бы, чтобы быть услышанными. Повторюсь, это не всегда получается.
А сказка-то замечательная. Есть в ней нетривиальный оборот и повороты, финал в данном контексте времени, где мы живем сейчас (со всеми этими «чувствами верующих»), видимо, требует какого-то иного завершения. Поп, хоть и наказан, но как-то – не очень, без сопровождающего текста («от какого-то щелчка прыгнул поп до потолка» и прочее), главное, что все завершает – свадьба, а значит, общее буквально «братание», из серии, где «победила дружба». Все хорошо, все нормально. И – ложечный «хор» на финал. Дружно, весело, с драйвом. (Свадьба, правда, по сюжету не подразумевалась, но что делать, это и есть – современная обработка в существующей реальности.) Очень симпатична Поповна на роль невесты (арт. Любовь Смирнова), правда, их роман начинается как-то только к финалу, но это уже из области придирок. Смешной - Попенок (арт. Тимофей Панов), там вроде бы и играть ничего не надо, настолько говоряща «сама натура», но он и ревет – весело, заглушая всех вокруг, и причмокивает – от сладкого петушка – очень аппетитно. Эдакий недоросль-переросток, малыш… Кто еще запоминается… Попадья (арт. Ирина Цветкова) в сцене с Попом – это она уговаривает мужа и настраивает, и совет дает «по выходу из кризисной ситуации), тут все предельно ясно. Куда бы он без нее. И пластический рисунок, и довольно проясненная ситуация…
Есть еще – Старый бес (арт. Алексей Карпов) – чем-то напоминающий самого Попа, такой же – старый (с бородой-патлами), такой же противопоставленный нашему Балде… Вообще все черти какие-то – слаженные, выступающие «общим фронтом», как и ансамбль «молодежи» - девки-парни… Только их залихватский танец иногда – сметает все на своем пути…
Еще об одном, уже в качестве «заметки на полях», конечно, всегда есть опасность лубка как утрированности настолько, что утеряется сам характер народности, ее подлинный вкус и природа. Это бывает всегда. Но здесь настолько идут на подобное, что называется «с открытыми глазами» (не только костюмы – приблизительны настолько, что уже не претендуют особенно на какую-то «аутентичность», это то, что мы теперь называем «народным», - но и даже петушки-баранки – подчеркнуто бутафорные), что, в общем-то – все продолжают играть по заявленным правилам бутафорного, декоративно-фанерного театра (без уничижительного подтекста). Хотя в какой-то момент ожидается (чтобы уж было без вариантов и без вопросов) – «снятия» этой завышенной театральности (например, в случае с масками (лошадь, медведь и т.д.) – где в конце концов все маски на самом деле – снимаются. Тем самым доказывая – мы все же находимся с вами в театре…
Отдельно немного про декорации… (художник Вера Козак) – тут все узнаваемо, кажется, подобный визуальный ряд кочует из одного театра в другой, где такая же сказка играется. Это неплохо, наверное, если цель – показать мир утрированный и уже давно созданный, как народный (стилистика которого когда-то уже сложилась). Правда, это все-таки – «не тот самый мир», и периодически возникают попытки «свежего воздуха», увидеть сквозь ряженных – настоящее человеческое веселье… Пережившее в наших традициях – целые века.
Татьяна Филатова
31.01.2015