"Служебный роман", Н.М. Решетникова
Очередной спектакль « для зрителя» в Первоуральском театре - постановка пьесы Брагинского и Рязанова « Сослуживцы». Режиссер-постановщик А.Фукалов был приглашен из Екатеринбурга. Спектаклю полгода. Несмотря на обычную судьбу спектаклей в единственном театре небольшого города , где их жизнь коротка и требуются частые смены названий ; на сегодняшнее неприглядное состояние нуждающегося в капитальном ремонте здания и серьезные морозы ( мы смотрели спектакль в декабре уходящего 2016 года) ; невзирая на ощутимый холод в зрительном зале публика ( пусть в основном возрастная) все же приходит на театральный спектакль, чем ожидания постановщиков отчасти оправдываются. Наверняка они понимали так же, что зрителей привлечет название – ведь уже более 30 лет существует любимый фильм « Служебный роман», снятый мастером добрых комедий Эльдаром Рязановым с созвездием любимых же актеров, и вновь увидеть подобную теплую и человечную историю для них несомненно заманчиво. Собственно, логотип года кино на программке это подтверждает.
Однако, казалось бы беспроигрышные расчеты таили в себе главную трудность постановки пьесы на театральной сцене : режиссеру требовалось найти либо сегодняшний ход к такому известному материалу - альтернативу фильму , либо (и) иметь артистов высочайшего уровня мастерства. То есть, как раз то, что не случилось в первоуральском « Варианте » : такими ресурсами, увы, театр не располагает.
Те достоинства артистов в спектакле по народной пьесе Гуркина в понятном и близком им , людям той же уральской глубинки материале, где они были естественны и свободны, практически не сработали в ином - про слой столичных служащих . Можно сослаться на то, что человеческие проблемы универсальны. И все же надо ли говорить про особенность и различие « предлагаемых обстоятельств » каждого материала? Здесь они другие. И уже речевые проблемы и вопросы вкуса вообще (вопиющие и давние в театре) не заметить стало невозможно. Среда оказалась чужой артистам. Однако режиссер и художник Ольга Поторочина рядом приемов могли бы отчасти «спрятать» исполнителей. Но не случилось и этого.
Вызывает вопросы оформление, особенно некая деревянная узкая «горка» в правой части сцены. Этот наклонный подиум со столом в кабинете начальницы, он же –накрытый скатертью,- должен обозначать праздничный стол в доме Самохвалова. Конторский стол в левой части сцены призван «сыграть» и в пространстве комнаты в доме Самохвалова, где в долгой-долгой сцене Л.П. листает журналы. Стол с отчетливо видимым инвентарным номером . Поэтому фраза « Как шикарно ты живешь!» звучит нелепо. Несообразностей вообще хватает. Трудно оправдать скученность основных событий пьесы возле той самой горки-стола в кабинете Людмилы Прокофьевны: пространство это так узко, что следишь больше за тем, чтобы кто-то из артистов не упал. Здесь скользко, можно скатиться и по столу. Лишь в одной сцене эта «горка »-стол обыгрывается : когда по ней скатывается радостный Новосельцев. В остальных случаях смотрится той же нелепостью. Если у художника и был какой-то особый замысел, то он остался в его голове, но не в спектакле.
Не определен внятно жанр и прием, в котором существуют артисты: бытовое существование вдруг разрежается пантомимическими сценами ( в столовой,например). Между тем Калугина в своем доме на первом свидании с Новосельцевым угощает гостя «салатом»-и они оба едят реальную капусту… Никаких преград в попадании в кабинет начальницы не существует – туда без преград (пусть воображаемых) входят все, кому не лень .(Зачем при этом секретарша? ) К слову, она может фамильярно сесть на стол начальницы(это у мымры-Калугиной?) Но важнее другое, что для понимания характера Калугиной принципиально - она ведь в буквальном смысле отгородилась от людей и жизни вообще. Кабинет на работе - ее безопасное и почти ставшее личным пространство. Как это можно было не учитывать режиссеру и художнику? Самохвалов весь спектакль проходил в нелепом для учреждения белом костюме и светлых туфлях с загнутыми носами. Видимо его « шикарность» должна была сказаться в подобном облике . Несуразны и наряды секретаря. Какое время года на дворе не интересует, кажется, никого.
Кроме подобных очевидных «ляпов», режиссер еще строит несколько мизансцен, где действие происходит параллельно с одновременным произнесением текстов. В результате важные из них попросту пропадают из-за звуковой какофонии. Освоение пространства не блещет разнообразием: в основном – «зашел-вышел». В таком «решении» портрет иронично улыбающегося Эльдара Рязанова оказывается вдвойне уместным. Что касается музыкальной части: это цитаты из фильма, дополненные популярными в семидесятые мелодиями Высоцкого, Джо Дассена, Поля Мориа .Жаль только,что так прямолинейно-иллюстративно.
Зрители многого не замечают, поскольку спасительная лента фильма присутствует в голове и ушах постоянно и параллельно. Фильм давно разошелся на цитаты. И доказательство тому - хорошая в целом сцена, когда преобразившаяся счастливая Калугина проходит через зал и обращается непосредственно к зрителям : «Догадайтесь, почему я опоздала?».И публика радостно , с аплодисментами , хором произносит: «Проспала!». Отлично. Кроме того, что прием этот все же из другого спектакля.
Теперь главное- актеры. Ни о каком соперничестве с Фрейндлих, Басилашвили, Мягковым или Ахеджаковой и Немоляевой речь не идет. И слава Богу - иначе могла бы, неровен час , получиться карикатура. В основном артисты это понимают и пытаются в ряде случаев искать иные способы внутренней и внешней обрисовки характеров своих героев. В большей степени это удается актрисе Наталье Катаевой , которая ничего специально не утрирует. А в сцене ,когда она беспомощно расплакалась, актриса просто хороша. Ее героиня все же больше женщина , в ней больше мягкости, хотя крен в эту сторону тоже ,порой, излишен. Видны удачные попытки Людмилы Девиной найти свое в роли профсоюзницы Шуры . Но вот хорошей актрисе Татьяне Крыловой попытка сыграть несколько по -иному свою влюбленную с юношеских лет в Самохвалова Рыжову не слишком удалась. Она здесь попросту «липучка» к женатому человеку, недалекая женщина, которая ничего не замечает. Но в пьесе ее образ и мотивы, что ею движут ,сложнее. Досадно и то , как мало вообще придумано для Евгения Коробьева в роли Самохвалова или Ксении Зрюкиной (Верочка). Каждый из них играет в силу своего понимания или непонимания, заполняя пустоты некими «школьными упражнениями на память физических действий». Очень хорош типажно Олег Кушнарев в роли Новосельцева – невысокого роста, неброской внешности, несколько суетливый. Но артист отчасти копирует рисунок Мягкова. И лишь там, где в нем не столько инфантилизм незрелого человека, куда скатывается порой артист , а проявление мужчины, которого есть за что полюбить, Новосельцев О.Кушнарева становится интересным. Нужны были только более четкие и выразительные смысловые акценты. К сожалению, у этого артиста очевидны речевые проблемы. Увы, не у него одного.
Театру определенно необходимо приглашать специалистов по актерскому мастерству , сценической речи и движению , как и сценографов . Иначе есть опасность скатиться в полулюбительский уровень. Потенциал есть, но помощь нужна всесторонняя и оперативная.
декабрь 2016
Наталья Решетникова