"Снегурочка", Н.Г. Щербакова
Сегодня город Ирбит переживает сложный период экономической стагнации, но горожане не падают духом, не рвутся вон из родного города, продолжают его традиции и поддерживают муниципальные «бренды», одним из которых является Ирбитский драматический театр имени Александра Николаевича Островского. Руководители театра понимают свою культуртрегерскую роль, активно участвуют в социальной жизни города, внедряясь в массовые мероприятия городской общины, используют каждый информационный повод для привлечения нового зрителя в свой круг. Соединяя традицию и современность, театр настроен, прежде всего, на диалог с местной публикой.
Премьера «Снегурочки» приурочена к празднованию 170-летия Ирбитской драматической сцены, видевшей на своем веку множество постановок по пьесам классика русской драматургии в исполнении известных артистов провинциальных антреприз. Стены театра до сих пор помнят их голоса и аплодисменты завсегдатаев Ирбитской ярмарки.
Соединить историю и современность по-своему попытались в новом спектакле.
Заявленная в авторском жанре «весенней сказки» «Снегурочка» поставлена как праздничный концерт с танцами, песнями и драматическими сценами. В программке указан «автор спектакля и режиссер-постановщик», он же главный режиссер театра – Леван Допуа, один в трех лицах осуществляющий художественное руководство театральным процессом и, следовательно, полностью ответственный за результат.
«Снегурочка» имеет славную сценическую историю в оперном театре, но удачные драматические спектакли можно пересчитать по пальцам одной руки. Тем не менее, в Ирбитском театре уверены, что пьеса обречена на зрительский успех. Классическая драматургия в стихах, весенняя тема, любовная коллизия, музыкальность, молодежный ролевой состав, обилие женских персонажей, возможность занять в массовых сценах воспитанников театральной студии, – всё говорит в пользу выбора театра.
Постановщик знает свою публику, идет навстречу ее вкусам и ожиданиям, не нагружает спектакль глубиной прочтения, бегло (за час сорок без антракта), по преимуществу визуально и музыкально пересказывает фабулу «Снегурочки». В драматической композиции компилируются сокращенные диалоги А. Н. Островского с долгими хороводными танцами, имитирующими обрядовые игры условных берендеев. Спектакль идет под непрерывное звуковое сопровождение, составленное из разностильных фолк-поп-фъюджн саунд-треков (музыкальное оформление – Александр Фоминцев, музыкальная компиляция – Леван Юркевич). Музыка включается задолго до начала действия, создает «праздничное настроение», как обычно бывает в парках культуры и отдыха.
Визуальное решение спектакля собрано из «подбора», без участия профессионального сценографа. Громоздкая декорация, представляющая царство язычников-берендеев, напоминает оформление оперной постановки середины прошлого века. На сцене сооружен бревенчатый город с тяжелыми двухэтажными срубами, крытой соломой хижиной Бобыля, муляжом расписной галереи, перекрывающей средний и дальний план. Сверху спускаются дополнительные элементы декорации – березовые бревна, имитирующие лес, плакаты с вздыбленными конями, обозначающие фрески в царском тереме. Вся эта «мебель» сокращает игровое пространство до минимума, вытесняя действие на авансцену, во фронтальную плоскость, на которой раскручиваются хороводные игрища берендеев. Сказочное и чудесное спрятано в глубине сцены, где на изумрудном яру трясет бубном шаман, вызывающий солнце, и на фоне северного рассвета возникает фигура Весны. К сожалению, зритель видит волшебные картины, как в подзорную трубу: далеко, мелко и тускло. Постановщик задействует зрительный зал для вывода новых фигурантов, но слабый свет мешает их разглядеть.
Визуальный спектакль-сказка предполагает сценические превращения и цветовые эффекты. В Ирбитском театре нет соответствующей осветительной аппаратуры, а работа на дежурном оборудовании не дает возможности воплотить даже то немногое, что придумано режиссером.
Костюмы в народном стиле отсылают к оперному китчу условно-языческой сказки. Берендеи и берендейки одеты в полотняные вышитые рубахи с ткаными опоясками, царственные особы – в парчовые накидки и бармы, существа из другого мира – в шелковые греческие хитоны (Снегурочка, Елена Прекрасная) и шкуры диких животных (Мизгирь). Светодиодные браслетки на запястьях берендеек блазнят отблеском фантастического «Аватара».
Работа артистов выстроена в смешанной технике: одни персонажи существуют в жизнеподобном ключе, другие – в приподнятом условном стиле, массовка – в духе школьной агитбригады.
Толпу берендеев изображают участники театральной студии «Ковчег», в основном девушки, кричащие открытыми необработанными голосами с уральским выговором. Наиболее продвинутые студийки пытаются общаться с партнером в паузах, демонстрируя навыки этюдного существования. Парни выступают в сценическом рукопашном бое, трюками и падением в люк с водой вызывая у зрителя неподдельный восторг.
Бобыль (Б. Гинзбург) с Бобылихой (О. Иванова) разыгрывают традиционный бытовой «пейзаж и жанр»: сварливая сквалыга-жена и подкаблучник-муж азартно собачатся, доставляя зрителю радость узнавания; их не всегда можно расслышать, но невозможно не понять.
Острая нехватка мужского состава труппы вынуждает режиссера отказаться от предыстории Деда Мороза и Весны, и в целом от темы леса. Появление Снегурочки разыграно в пластическом хороводе берендеев: невесть откуда взявшуюся богато одетую девочку забирают Бобыль с Бобылихой. Хоровод кружится, отсчитывая дни солнцеворота, и в бедняцкой хижине появляется Девушка-Снегурочка (А. Железникова) – сказочная красавица из анимационных фильмов, гибрид Белоснежки и Царевны-Лебедь, в платье с рукавами-крыльями, с алмазной диадемой на темных кудрях, она выступает, будто пава, «несет» себя. Актриса пробует «оживить» свою героиню, заглядывая в глаза партнерам, приближаясь к ним вплотную, ловя их интонации, но внешний облик героини, заданный постановщиком, отменяет внутренний рисунок роли, не давая ему выплеснуться. У Снегурочки однообразный тон, прозрачный кукольный голос с певуче-жалобной интонацией, и регламентированная скованная пластика: актриса должна играть красавицу, и эта первостепенная задача размывает драматический состав роли. Одиночество Снегурочки подчеркнуто мизансценой, она отделена от толпы берендеев. Когда Весна дарит дочери способность любить, во внешнем облике девицы не происходит никаких изменений. Актриса старается передать превращение в живую девушку: убыстряются движения, голос становится эмоционально окрашенным, в нем прорываются резкие ноты. Свидание с Мизгирем поставлено в пуристском стиле, не оскорбляющем ничьих чувств: влюбленные нежно обнимаются, аккуратно целуются и удаляются за кулисы, держась за руки. Прыжки через костер, символизирующие готовность к продолжению рода, отданы молодежной массовке; степенные Снегурочка и Мизгирь сбегают по наклонному пандусу навстречу царю Берендею, не рискуя и через огонь не прыгая. Метафорическая кульминация сказки – таяние Снегурочки, узнавшей любовь – сценически не решено. Во всяком случае, смерти Снегурочки зрители не видят: актриса убегает за кулисы, куда за ней, спустя короткое время, следует Мизгирь.
Остальные женские персонажи выстроены в единой стилистике телевизионного шоу. Почти также певуче, как заглавная героиня, разговаривает Купава (К. Скворцова). Она тоже визуально прекрасна, стройна и статна, украшена блестящими монистами и сверкающей головной повязкой. Елена Прекрасная (А. Краснова) в знойном променаде по центральной дорожке зала победительна, как звезда подиума. Словом, «красота спасает мир».
В спектакле всего десять мужских актеров. На роль Царя Берендея приглашен екатеринбургский артист Сергей Тушов, профессионально справляющийся с большим чтецким объемом роли.
Мизгиря играет постановщик спектакля Леван Допуа, добавляя к своему авторству исполнение ключевой роли предпринимателя и захватчика. По понятным причинам занятости артиста роль сокращена до нескольких выходов, среди которых запоминаются измена Купаве, суд Берендея и свидание со Снегурочкой. Л. Допуа представителен в меховом наряде торгового гостя, ведет роль сдержанно, экономно расходуя физические силы и не размениваясь на эмоции. Но иногда актеру не помешал бы внешний режиссерский взгляд.
Тема неброской северной весны и короткого лета парадоксальным образом раскрывается в образе светловолосого пастушка Леля с бледным иконописным ликом нестеровского отрока, которого играет В. Ильин. Молодой артист вытягивает на себе небогатое содержание спектакля: не брутальный, не сексапильный, простой добрый парень Лель-Ильин очеловечивает анимационную «Снегурочку». Вокальное творчество Леля-Ильина, поющего живым голосом под «минусовую» фонограмму песню из оперы Н. А. Римского-Корсакова, делает честь смелости исполнителя, хотя оставляет за рамками искусства само исполнение.
Поражает воображение финальный апофеоз: толпа берендеев дружно разворачивается к залу тылом и кланяется заднику, приветствуя невидимое зрителю солнце. Смысл данной мизансцены оставим на совести постановщика.
Ирбитский зритель, не избалованный театральным предложением, воспитанный на массовых праздниках и телевизионных шоу, принимает зрелище с благодарностью и покупает билеты, обеспечивая постановке счастливую прокатную судьбу.
28.02.2016.
Наталия Щербакова